Значительная очередь выстроилась перед паспортным контролем. Это было в Нью-Йорке ранним вечером, в аэропорту им. Джона Кеннеди работа шла полным ходом. Ожидающие располагались прямо на полу, дети ныли, действуя на нервы матерям. Был обычный, будний день.
Несмотря на длительный перелет, пассажиры из Вены находились в приподнятом настроении. Ханс выглядел так, словно переоделся сразу после посадки. Его белая футболка, как наглаженная, сияла из-под черной кожаной куртки. И сам он смотрелся будто только что из стиральной машинки. Эдит, помощница Ханса, добилась этого эффекта, полчаса блокируя дверь туалета в самолете. Только Роланд Роймозер, один из немногих венских журналистов, которого Ханс причислял к своим настоящим друзьям, был слегка помят и как всегда спрашивал, не обладает ли Ханс, случаем, секретом быстрорастворимого лифтинга.
Наконец, все проверки остались позади, а перед ними лежал Манхэттен. Вечернее небо накрыло город, когда Ханс, Эдит и Роланд покинули здание аэропорта. И направились прямо к черному лимузину. Секундой позже Ханс почувствовал, осмотревшись, для кого предназначалась эта штатовская карета, и превратился в Falco.Дружески кивнув шоферу, который придержал для него дверь, он сел в благородную кучу металла. Затем погрузили чемоданы. «Неплохо, красотка», - прокомментировал Ханс, обращаясь, впрочем, вовсе не к своей подруге, которую взял с собой. Ее он называл исключительно «лисичка» за огненный оттенок волос. «Красоткой» был Роймозер.
«За это он реально много отвалил, твой друг Шпигель», - закончил Ханс предложение, усаживаясь на черное кожаное сиденье. Красотка согласился. Это происходило скорее не из-за широты натуры его друга детства, весьма склоненного к экономии, который как шеф звукозаписывающей компании Falco не мог позволить ударить в грязь лицом, а скорее из-за его собственного самообладания, которое уже давно стало его вторым именем, чем Ханс пользовался с начала их дружбы.
Лимузин плыл как корабль. На волне «привет-Нью-Йорк-мы-прибыли» пассажиров несло в Большое Яблоко. Ханс вытянул ноги. Даже если бы он был на ходулях, то не смог бы дотянуться до противоположного сиденья. Довольный, как слон, он развалился в своем доме на колесах и инспектировал обстановку. Встроенное радио пробудило его интерес.
«Послушаем, что играют в этом городе», - сказал он и повернул кнопку настройки радиостанций. Из динамиков послышалось шипение. А потом знакомый голос: «… о-о-о… Смотри, смотри…». Комиссар совершал обход и здесь. Ханс уставился на прибор, словно на адскую машину. Конечно, сюда его привел этот хит, он знал, что песня имеет успех на клубной сцене, а в «черных» чартах взбирается все выше, пользуется успехом у знатоков и крутится на радио. Но когда он услышал это лично, не успев ступить на землю другого континента, то был очень поражен.
- Не может быть, - пробормотал он. – Это кассета или что?
Он стал лихорадочно жать на кнопки. Роланд попытался остановить его.
- Лапы прочь, - выругался Ханс и шлепнул того по рукам.
- Я же только хотел помочь, - защищался Роймозер слегка уязвленный, в конце концов, радио было его профессией.
- Больше не пытайся мне помочь, - бросил Ханс мимоходом, занятый только аппаратом. – Теперь ты вообще все испортил.
«Не оборачивайся», - снова послышалось из динамиков. Шофер не обратил внимания на предупреждение. «Falco! - воскликнул он радостно, повернувшись назад на 180 градусов, как будто на хай-вее было пусто. – Классный парень и отличная песня».
«Это не магнитофон, - постановил Ханс растерянно. – Я сейчас чокнусь. Дружище, послушай, это мой «Kommissar»!»
Когда лимузин остановился у отеля в Челси, Ханс еще не отошел после грандиозного открытия. Вдобавок, шофер до конца спел всю песню. Весь немецкий текст. Ханс разрывался между собственным умилением и ролью Falco, ни тот, ни другой такого не ожидали. Как бы то ни было, Нью-Йорк точно был его городом.
Лифт медленно поднимался. Ханс облокотился на застекленную стену и глубоко вдохнул.
- Знаешь, что за воздух ты вдохнул? – спросил Роланд. Видимо, он не ожидал ответа, потому что без паузы добавил. – В этом лифте Леонард Коэн домогался Дженис Джоплин.
- Ну, я надеюсь, он жил на самом верху, - ответил Ханс, подмигнув Лисичке. Но, несмотря на его ухмылку, было ясно, что в глубине души ему приятно. Коэн, Джоплин, Falco. Вполне приличное общество.
- А несколько лет назад, - продолжал Рональд показывать свою осведомленность о знаменитом отеле, - Сид Вишес из Sex Pistols умер от передоза героином в одном из номеров*. Насколько я помню, он был басистом, - упомянул он вскользь.
- Мы рады, что не имели такого удовольствия, - хмыкнул Ханс.
Номера в Челси производили меньше впечатления, чем истории о Челси. Место для смерти, - подумал Ханс, прежде чем рухнуть навзничь на кровать. Хотя вряд ли у господина Вишеса был выбор. Внезапно он понял, что очень устал. Красотка объявил, что намерен принять душ и переодеться. Лисичка разбирала чемоданы. Несмотря на благополучное прибытие, Ханс почувствовал себя одиноким. Мне все время нужна публика, - размышлял он. – Другим людям бывает только в радость никого не видеть. И почему я не такой?
Тут в дверь постучали. «Войдите!» - крикнул Ханс, но с кровати не встал. Бог мой, это же Лисичка со своими хорошими манерами, - подумал он запоздало. – Может себе позволить, если происходит из приличной семьи.
- Поза мачо, - сказал женский голос, звучавший очень приятно, но незнакомо. Ханс удивленно приподнялся. То, что он увидел, неожиданно воодушевило его.
- Мачо? – спросил он смущенно.
- Ну да, того, кто лежит на спине, приятно обслуживать, - объяснила незнакомка и подала ему руку. Жасмин… Модель с разворота популярного эротического журнала.
- Ханс Хёльцель, - представился Ханс.
- Привет, Ханс, - послышался еще один голос из-за двери. Руди Долецаль, который нанял Жасмин для съемок в клипе.
- На самом деле, жаль, - протянул Ханс, разочарованно глядя в карие глаза темноволосой красавицы.
Следующий день начался очень рано. В конце концов, это был не отпуск. Помимо ужасающего изобилия пресс-конференций и переговоров с американскими звукозаписывающими компаниями, на следующей неделе были запланированы съемки альбома «Junge Römer» для ORF**. Проект назывался «Helden von Heute» и должен был демонстрироваться по телевизору как полнометражный фильм. Маркус Шпигель свел Ханса с деятельным дуэтом режиссеров Руди Долецалем и Ханнесом Россахером (DoRo), чтобы визуализировать музыку Falco. В концепте, единодушно созданном за ночь Хёльцелем, Долецалем и Россахером на кухне Ханса на Шоттенфельдгассе и представлявшем из себя эпизодическую связь всех номеров со второго альбома Falco в единую картину, играла соблазнительную роль второго плана непристойная модель Жасмин.
Но вне съемочной площадки ее роль превратилась в главную. Лисичка с подозрением следила за развитием событий. Жасмин, напротив, все прекрасно понимала, ее благосклонность в соответствующих дозах распределялась на всех без исключения заинтересованных мужчин. В конце концов, не осталось никого, от Ханса до последнего члена съемочной бригады, кто не хотел бы затащить ее в постель. Развитие, которого Лисичка, все еще уповающая на чудо, надеялась избежать.
Если не можешь бороться с врагом, объединись с ним, могла бы сказать она. Странным образом обе женщины поладили с полуслова. Развитие, за которым Ханс наблюдал несколько нервничая. За завтраком вожделенная грация почти каждый раз беседовала с Лисичкой. Оставшаяся часть команды готовилась к первому съемочному дню. Местом действия было кафе в районе Уолл-стрит на смотровой площадке, возвышающейся над водной гладью Гудзона. Ханс, который после короткой, но аппетитной встречи с партнершей по фильму, не дал ночи пройти впустую, страдал, очевидно, от смены часовых поясов. Из-за чего распорядок дня был изменен, и первые сцены снимали с Жасмин, которую после завтрака все стали называть Джимми.
- Классное изобретение, эта смена часовых поясов, - считал Ханс, который после отъезда команды остался с Роландом Роймозером. Красотка бросил на него угрожающий взгляд.
- Не ты ли мне все уши прожужжал, каким безвкусным ты находишь непрофессиональный подход? – осведомился он. – Я подозреваю…
- … расскажи мне лучше о своих подозрениях относительно того, кто из нас замутит с Жасмин, - перебил его Ханс. С Красоткой не было нужды сдерживать себя в рамках приличий. Основываясь на богатом совместном опыте, им было, что вспомнить об удовлетворении самых изысканных мужских запросов.
- У меня есть несколько предположений, - ответил Роланд, который после взлета Falco в хит-парады стал довольно лаконичен, если дело касалось того, чтобы уложить даму в горизонтальное положение.
- Это значит, она получает от мужчин то, что хочет, - подтвердил Ханс подозрение Роланда, что это была не более чем интерлюдия. – Дикая женщина.
Первое впечатление Ханс смог составить парой дней спустя на съемках клипа «No Answer – Hallo Deutschland». Маленький гостиничный номер был переполнен людьми и оборудованием. Вполне можно было споткнуться о кабель, опрокинуть прожектор или просто задохнуться от недостатка кислорода. Ханс и Джимми спасались в соседней комнатке, служившей гардеробной. Лисичка зарылась в свою нору.
Одеяние, в котором Джимми должна была предстать перед камерой, было весьма натуральным. Ее загорелую кожу прикрывали только откровенные белые трусики. Легкая футболка, которую она одевала во время пауз, делала ее соблазнительный облик еще более незабываемым.
- До сих пор меня возмущал смешной бюджет, который ORF выделила нам, но сейчас, должен сказать, я делал поспешные выводы, - сказал Ханс, многозначительно глядя на скудно одетую Джимми. Модель снисходительно улыбнулась.
- Я всегда считала, чем меньше на тебе надето, тем дороже стоишь.
- Это несколько другая сфера, детка, - ухмыльнулся Ханс и стал копаться в своей куртке.
- Что-то ищешь? – спросила Джимми.
- Всегда, - ответил Ханс. – На этот раз есть шанс, что я это найду.
С чисто женской самонадеянностью Джимми восприняла фразу на свой счет и послала ему взгляд, который, должно быть, означал: то, что ты ищешь, дорогой, зависит только от меня.
- Ну, пожалуйста, - сказал Ханс, наконец-то обретя потерянное. – Вот же они.
И продемонстрировал две маленькие баночки. Джимми вопросительно улыбнулась.
- Что это?
- Маленькие белые спасители, - ответил он, достал пару таблеток и отправил их в рот. Потом вежливо предложил Джимми.
- Спасибо, но мне спасители не нужны, - отказалась девушка.
- Их выписал врач, - объяснил Ханс. – Только дозировку определяю я сам.
- Ага, - кивнула Джимми, наблюдая, как он запивает таблетки большим глотком виски. – И эту смесь, очевидно, тоже.
Из соседней комнаты послышалась торопливая речь, за ней последовало проклятье.
- На данный момент, да, - сказал Ханс. Тут же дверь гардеробной открылась.
- Просим пройти на съемочную площадку, - объявил ассистент режиссера.
Ханнес Россахер объяснил задачу. Ханс сидит на кровати и закуривает сигарету. Объяснял Ханнес не торопясь. Его глубокий голос звучал над декорациями, его рука лежала на плечах Джимми. Неплохо быть режиссером, - подумал Ханс.
- Все понятно? - Россахер закончил, наконец, свои наставления. Все кивнули. Актеры заняли исходные позиции.
- Камера готова? – спросил его партнер Руди Долецаль.
- Готова.
- Звук?
- Готов.
- Поехали! – дал команду Долецаль.
Джимми разлеглась в кресле с газетой, которая прикрывала ее больше, чем одежда. Ее бесконечно длинные ноги лежали на подоконнике, на ней были черные туфли на высоких каблуках. Все, что газета не прикрывала, выдавало ее выжидательное волнение. В нетерпении, она уронила свой печатный фиговый листок. В клипе он легко парит в замедленной съемке. Джимми, не менее легко, встала и подошла к окну. Двумя пальцами она раздвинула полоски жалюзи. Вид на ее попку открывался чудесный. Ноги выпрямлены, корпус слегка наклонен вперед, попа приподнята, поясница прогнута. Никогда еще женщина не смотрела так в окно в пустом номере. Комната позади нее будто вымерла.
Звонок в дверь вывел ее из задумчивости. Нет, она не пошла, она позволила своему телу плыть к двери. Ханс стоял, прислонившись к косяку. Небрежно, без суеты и с невозмутимой самоуверенностью мужчины, который знает, что его ждут. Не сдвинувшись ни на миллиметр, он заглянул ей в глаза. Взгляд опустился вниз, он наклонил голову, и брови его удивленно приподнялись. Его улыбка стоила горстки прегрешений. Его выражение лица сказало ей все, что она хотела услышать. Одним рывком он оттолкнулся от косяка, вошел в комнату и поймал ее левой рукой, как дорогой приз, который может ускользнуть. Только поцелуй выглядел фальшиво. Но для этого есть режиссер, который крикнет «стоп», и можно будет попробовать еще раз.
Следующей сценой Ханс насладился сполна. Теперь, когда он уже показал, с какой охотой явился сюда, ему нужно было примерить образ мачо. Чувствуя себя как дома, он завалился на кровать и взялся за телефон. Наконец, можно было установить связь с песней. Алло, Германия, вы слышите меня?
Джимми изображала соблазнение. Она терлась о него как кошка, прижималась к его груди, если бы потребовалось, она бы замурлыкала. Falco звонил. Через спутник вы слышите меня? Она снова выпятила попку вверх, добралась до его ушей своим языком. Falco звонил. Алло, алло, Германия, вы слышите меня? Она приподнялась, играя с его шевелюрой, и, непристойно извиваясь, стянула с себя футболку. Falco звонил. Есть там кто-нибудь, или я зря трачу время? Она терлась о него, ласкала его и в два достойных внимания пируэта скатилась с него. Стоп.
* Неверная информация, Сид Вишес умер в квартире своей подруги.
** ORF – австрийская телерадиокомпания.
Читать дальше: Взлет и падение. 1982 – 1988. Глава 11. Высоко, как никогда.
|
Музыка:
