«Ну, мой друг», - говорит он и поднимает бутылку, чтобы рассмотреть этикетку. Там уже немного осталось, дружба с Джеком Дэниэлсом длится не дольше пары часов.
«Дружба», - думает он и опускает уголки рта, как после фразы, которая не вызывает ничего, кроме разочарования. С отвращением ставит бутылку на пассажирское сиденье, так и не открыв ее.
Мысль об ощущении, когда виски проскальзывает по горлу, струится по стенкам желудка, вязкий и горячий, как лава, оставляет легкую тошноту.
Вяло, будто в тумане, Ханс Хёльцель сквозь полуприкрытые веки обводит взглядом пыльную парковку.
«Паршивое местечко», - думает он и останавливает взгляд на здании слева от него. «Tourist Disco» - написано огромными буквами над входом. Здесь он всегда встречался со своим другом Джеком, если не мог больше выносить другое общество. Джек всегда был на месте. В этот раз он, вероятно, снова ждал его.
Один взгляд, брошенный на бар в лучах яркого послеобеденного солнца, вызывает у Ханса отвращение. Дерьмовый фасад напоминает ему о тысячах ночей, после которых зарождавшийся дневной свет выбрасывал его в ужасающую реальность.
«Словно солнечный удар», - думает он. Когда нет даже малейшего предчувствия, что это может случиться с тобой. Воспоминания распространяются точно привкус во рту, который оставляют такие ночи: омерзение, раскаяние, твердое намерение – больше никогда, и понимание, что в следующий раз снова не сдержит обещание.
Будто в замедленной киносъемке он обозревает улицу. Скользнув взглядом по паре высохших кустов на тротуаре, которые от жары свернули свои листья под толстым слоем пыли, его мысли уносятся дальше за горизонт. Воздух тяжел и влажен. Где-то вдалеке утопает в мареве то, что они здесь называют лужайкой. На теле жара превращается в пот и стекает тонкими ручейками, которые всегда прокладывают один и тот же путь по его груди.
«Что за место», - думает Ханс, снова невольно опуская уголки рта. Иронично, но у него все есть. Великолепная вилла дома в Гарс-ам-Камп, классная квартира в Вене и сейчас – этот рай в Доминиканской республике. Что за карьера. Что за жизнь.
Уголки рта поднялись. Он снова схватился за бутылку, это как рефлекс. Ему стало ясно, что сегодня не стоит ждать утешения от Джека Дэниелса. Одиночество накрыло его как ледяной ливень. Черная завеса заволокла поле зрения. Он закрыл глаза и уничтожил ее, мир взорвался на тысячи ярких кусочков.
«Итак, опять началось», - сообщил ему внутренний голос, который вмешивается всегда, если кажется, что на всем белом свете нет ни одного человека, с которым он мог бы поговорить по душам. Этот голос всегда наготове, когда он сам себя уже не может обмануть.
«Ты знаешь, что сейчас будет, старик, - продолжает голос. – Ты уже так часто это переживал. Мерзкое чувство, что битва снова проиграна. Пьянка поимела тебя. Ты все понимаешь. А Lady C* всего лишь шлюха, которая вводит тебя в заблуждение, уверяя, как ты хорош и можешь творить. Все начинается снова? И сколько еще продлится?»
Ханс инстинктивно качает головой. От этого легкого движения начинается головокружение. «Пора, наконец, обсудить что-то новое, что-то принципиально иное. Прошлое в любом случае неинтересно. Оно привело меня туда, где я сейчас. И смотри-ка, мне не на что опереться. Подруга ушла. С помпой. Уже неделю как. Брошен. При первом удобном случае, когда надо бы иметь хоть искру понимания человека, даже если в действительности и не понимаешь его. Нет, как досадно, что это случилось именно с ней, но так происходило и с другими. И все ушли. Позвольте, да и какая, к черту, разница? Разница лишь в одном: если они остаются, я смотрю им в глаза и вижу, что они ничего не разумеют. Вообще ничего.
Они оставляют только дыру в моей жизни, только пустоту. Моя жизнь полностью пуста. Кто же я? Что же у меня есть? Что же я делаю? Что я говорю? Кто верит в меня? Кто я? Люди называют меня Falco. Но это не я. Это тот, кто вместе со мной живет у меня в голове. Тот, кто уже много лет висит на моей шее.
Да, с тех пор как мы вместе встали на ноги. Тогда мы еще имели что-то общее. Он был №1 в Америке со своим «Amadeus». Уже тогда он вызывал у меня сомнения. Но потом он сделал меня полностью зависимым, предатель. Думал, сможет наслаждаться успехом, глупец. И переступить через меня, как через кучку дерьма.
Я не должен был связываться с ним. Но в начале мы здорово подходили друг другу, мы двое. Он, мистер Сверхъестественность, мое связующее звено в пути наверх. И я, его альтер-эго из низшей лиги.
Мы были отличной командой. До тех пор, пока немного не повздорили после выхода «Kommissar». Тогда мы вошли в штопор. Вдруг это перестало быть игрой. Все должно было быть быстрее, лучше, выше. Только бы снова не упасть на дно. И мы все покажем.
Он им всем показал. Грубил и хвастал, даже если на то не было оснований. Но когда все кончалось провалом, виноват был я. Он – Номер Один. Я – бездарь.
А позже? Он был тут как тут, если было что испоганить. Оскорблять людей, тратить попусту шансы - это у него всегда хорошо получалось. Когда я все же слышал его в последний раз? Когда?»
Ханс рассеянно берет кассету, которая всегда лежит в его джипе, и вставляет в магнитолу. «Ты слышишь голос, который говорит с тобой», - поет он сам из колонок. «Что ты хочешь сказать мне, приятель?» «Я истерзан, когда ты придешь поцеловать мои раны?»
Истерзан. Слово звучит в нем как припев его песни «Out Of The Dark». «…на свет…» Слова обнимаются, сливаются друг с другом словно в грандиозном любовном акте, становятся единым целым. «Должен ли я умереть, чтобы жить?» - слышит он вопрос Falco. И вдруг – все было этим сказано.
«Из темноты. Белый свет приближается незаметно. А почему бы и нет? Наконец пришло бы успокоение. Этого я жду уже больше двадцати лет. Что я теряю? Подругу? Она уже попрощалась. А карьера? Она уже много лет в полной заднице. А жизнь? Какая жизнь? Что значит жизнь против великого ухода? 10 000 фанов на Центральном кладбище. Цильк** держит речь. Все в соплях. А над открытым гробом раздается «It’s all over now, Baby Blue». Да, великолепно. Это История. Пол-восьмого, начинается «Zeit im Bild»***. Шоу-тайм сменяется прайм-таймом. Это шоубиз».
Магнитола проигрывает «Egoist». «…мое отражение мой сон хранит», - поет Falco. Ханс улыбается.
«Мой «сон храню» я сам, дорогой друг. Свысока. Высоко как никогда. Хотя и без тебя.
Если ты сможешь остаться, они откроют тебя заново и скажут, каким классным парнем ты всегда был. Гением. И, прежде всего: единственной настоящей поп-звездой страны. Что за великолепный музыкант. И какой гениальный поэт. Пожалуй, это единственное, что тебе не причитается. Я не все писал сам. Но нужно во что бы то ни стало получить его, лавровый венок. Это станет неплохим подведением итогов.
И все снова будет как в наши лучшие времена. Сейчас, с твоим последним выходом. Оставляю тебя праздновать. А мне не придется больше так ухмыляться, когда ты стоишь на сцене, так надменно, дерзко, заносчиво, язвительно, как ты всегда это делал, а я терпел поражения.
Почти неподвижно Ханс сидит в своем Паджеро. Очарованный придуманным сценарием. Слегка наклонив голову, будто прислушиваясь к тому, что происходит внутри.
И белый свет приближается. Незаметно.
Кассета закончилась. Последние ноты отзвучали. Тишина непроницаема, как невидимая стена. Может быть, за ней ничего нет. Но это Ничто так умиротворяет. Надежное место. Кажется.
Ханс заводит машину. Он открыл глаза, но он не видит ничего. Не видит стремительно приближающийся автобус. Он смотрит в будущее. И уезжает.
Прямо туда. Навстречу этому белому свету.
*Lady C – сленговое название кокаина.
**Хельмут Цильк – бургомистр Вены.
***«Zeit im Bild» - популярная австрийская передача.
Читать дальше: Начало. 1977 - 1981. Глава 1. Я хочу стать поп-звездой.
|
Музыка:
