Предисловие  

1989 

1990 

1991 

1992 

1998 

«Твой артист не умрет естественной смертью», - напророчил Штефан Шнайдер в 1986-м после того, как они с Хансом ночью тусовались в Мюнхене. Конечно, никто не хочет, чтобы подобные прогнозы сбывались, но они основаны на комбинации катастроф, риска и срывов. 

Все, с кем я говорил о Хансе после его смерти, ужасались произошедшему и испытывали грусть. Но никто по-настоящему не был удивлен обстоятельствами его гибели.  Этому способствовали многочисленные дурные новости, поступавшие из Доминиканской Республики: автомобильные аварии, конфликты с полицией, алкоголь и еще раз алкоголь. Некоторые мастерили из этого вывод: Фалько планировал свою смерть, его трагический конец был не несчастным случаем, а самоубийством -  но это перебор. Я уверен: без алкоголя Ханс бы заметил и пропустил автобус. Обычно он был аккуратным водителем. И у него вошло в правило: удивлять других ему было проще, чем что-либо планировать. Многие увидели в строке «Должен ли я умереть, чтобы жить» анонс его грядущей смерти. Также в строке «к свету» видят надежду Фалько на возрождение. Однако «свет» и «белый свет» очень часто упоминаются в песнях Ханса. Эти слова нередко просто втыкались там, где они более-менее подходили: не только в  Out of the Dark говорится о свете, но и, например, в Junge Roemer, Kamikaze Cappa и Read a Book. Я должен успокоить тех, кто волнуется по этому поводу: несмотря на временами депрессивное и пограничное состояние, Ханс жил весьма охотно, и я всегда ему в этом плане доверял: никакого самоубийства.

Конечно, нет особого смысла обсуждать, вышла бы композиция Out of the Dark в качестве сингла, если бы Ханс остался жив. Он не был особым фанатом этого произведения и его потенциальный коммерческий успех ощущал весьма смутно, как это с ним часто бывало. Внезапная смерть обнулила все планы, и можно было работать только с теми песнями, которые он успел записать. Понятно, что звукозаписывающие компании — не благотворительные организации, и в траурный год они не особенно считались с чувствами окружающих.

И спустя десять лет после смерти Ханса всплывают негативные заголовки. Например, в конце августа 2009 года бывший агент доктор Вильфред Кёлер поведал прессе об исчезнувших миллионах. 19-страничное заявление венского нотариуса напомнило сценарий для экономического детектива.

Но есть и позитивные новости: так, обнаружено несколько жемчужин работы Фалько, прежде неопубликованных. Прежде всего речь идет о композициях, записанных для альбома Wiener Blut с Гюнтером Менде и Кэнди ДеРуж в качестве продюсеров. Эти вещи пролежали в ящике у звукозаписывающей компании почти двадцать лет, и вот теперь они напомнили мне о годах нашей весьма успешной совместной работы, об удачах и катастрофах, которые мы пережили вместе.

Мой вывод таков: несмотря на многие ужасные и бесконечно печальные моменты в ходе нашей работы с Хансом, я бы не хотел вычеркнуть из прошедшего ни одного дня. Мы вместе выстояли стремительные взлеты и падения его карьеры, мы знали друг друга как, вероятно, лишь супруги, многие годы прожившие вместе. И все же некоторые вещи до сих пор остаются для меня загадкой. Ханс Хёльцель, он же Фалько, был очень непростой личностью, я больше не знал никого подобного.

Что касается музыки, никто, думаю, не попытается умалить значение Фалько в музыкальной истории, за свою короткую карьеру он сделал очень многое и задал очень высокую планку. Его первый номер в Соединенных Штатах до сих пор непревзойден, и я не вижу никого в нашем бизнесе, кто в обозримом будущем был бы на это способен. Я горд, что участвовал в этом.