- … можешь возвращаться к родственникам в Грац, там тебе, провинциальной дуре, самое место! И не думай, что я приползу к тебе, все кончено!
«Нежные» слова прощания эхом разносились по лестничной клетке, им вторило торопливое стакатто женских каблучков - Стелла спасалась бегством. С вещами и ребенком на руках она мчалась вниз по ступеням. Слезы заливали ее лицо.
Наверху хлопнула дверь. Ханс в бешенстве ввалился в комнату.
- Тупая стерва, идиотка! – продолжил он бушевать. – Думала, она меня осчастливила ублюдком…
Слова «ублюдок» немного привело его в чувство. Он удрученно рухнул на черный дизайнерский диван:
- Хоть ребенка с собой прихватила.
Зазвонил телефон.
- Да, - рявкнул Ханс. Питер Фивегер на другом конце убрал трубку подальше от уха.
- Ханс? Ради бога, что случилось? У тебя все хорошо?
- У меня все просто замечательно! Великолепно! Лучше и быть не может!
- Что-то не похоже…
- Мне плевать, на что это похоже. Я сейчас занят, Петер. Что ты хотел?
- Я только хотел сказать, что сейчас встречаю девушек в аэропорту. Может, встретимся, через час, скажем, в «Wiener»?
- Нет, никаких ресторанов, Петер, у меня голова болит, - сопротивлялся Ханс. – Может, посмотришь девушек сам?
- Я их знаю, - возразил Петер. – Это ты должен взглянуть. Если не хочешь в ресторан, мы можем прийти к тебе. Идет?
Не пойдет. Никаких встреч, на которых присутствуют женщины. И приятелями он тоже был сыт по горло. Должно что-то остаться, - Ханс покопошился в карманах. «Ну так!» - сказал он, наконец, и высыпал на стол скромную кучку белого порошка. «И вперед!» - скомандовал он. Когда кокаин взорвался внутри него, эта кучка уже больше не казалась ему такой скромной.
Южноамериканский порошок для ухода от реальности сослужил свою службу. Вдруг бегство Стеллы не казалось уже таким удручающим. Она еще вспомнит обо мне, шлюха, - думал он в манере мачо. – Позже, когда у нее кончатся деньги, она снова заявится сюда, светловолосый «калькулятор». Что ты сказал, Джек?
Когда часом позже в дверь позвонили, Джек уже сделал все от него зависящее. Ханс швырнул пустую бутылку в мусорное ведро и открыл дверь. Петер увидел, что все его худшие опасения оправдались.
После телефонного разговора с Хансом он счел необходимым подготовить обеих бэк-вокалисток, прибывших на собеседование, к экстремальной версии Falco. Всю дорогу от Швехат* до Шоттенфельдгассе он пытался изложить Ине Венделин и Жозефине Хаммерсмит гору причин, по которым Ханс в последнее время стал несколько раздражительным. Девушек порекомендовала его подруга, немецкий продюсер Анетт Хумпе, они были одними из лучших в своей области. Петер не хотел, чтобы девушки соскочили прежде, чем издадут хоть один звук. Но именно этого он боялся в связи с предстоящей встречей с Falco.
«О, Боже, - подумал он, когда Ханс открыл им дверь. – Дела плохи». Ханс выглядел так, словно по нему прошелся ураган. Его безупречная прическа походила скорее на карикатуру, волосы торчали во все стороны, глаза покраснели, зрачки увеличились до размеров радужки, взгляд затравленно бегал. Он небрежным толчком открыл дверь так широко, что она отскочила от стены и захлопнулась бы перед гостями, если бы Петер не придержал ее плечом.
«Пожалуйста», - сказал бэнд-лидер Falco и пропустил дам вперед. Ханс уже исчез в комнате. «Что будете пить?» - проорал он оттуда. Это прозвучало как приглашение на рюмочку синильной кислоты. Девушки испуганно переглянулись. Но промолчали.
- Не против, если я выпью? – снова спросил Ханс. Но и сейчас не получил ответа.
- Мы будем минеральную воду, - сказал Петер и прошел на кухню.
Девушки ошарашенно стояли посреди комнаты. Ханс уселся на черный диван, как на трон, положил руки на подлокотники и уставился на них, будто речь шла о посылке от его друга Поспишила. Присесть он им не предложил.
- Садитесь, - сказал Петер, удивляясь «приветливости» Ханса.
- Нет! – скомандовал тот таким тоном, что ему позавидовал бы любой супермачо. – Пусть постоят. Посмотрим, что они из себя представляют.
- Ханс, это Жозефина, - Петер попытался сделать вид, что все нормально и немножко подтолкнул вперед темнокожую жительницу Нью-Йорка. - А это Ина…
- Насрать на имена, - махнул рукой Ханс. – Я их все равно не запоминаю, - и девушкам: А ну-ка повернитесь.
Обе певицы были так смущены, что покорно выполнили требование. Реакция Ханса была сдержанной.
- Неплохо, - похвалил он Петера, который был рад, что тот не ляпнул что-то вдобавок. «Сейчас девушки влепят ему пощечину, - подумал он. – И мы сами будем исполнять бэк-вокал».
- Ну, Петер? – задал Ханс провокационный вопрос. – А что скажешь ты? Недурной бампер, да? Задница вон у той, - он указал подбородком на Жозефину. – Есть за что ухватиться. Может быть, ее даже стоит представить публике.
Голос его звучал бодренько. «Женщина, которая его выдержит, действительно еще не родилась», - подумал Петер. Девушкам, слышавшим новейший сингл Falco, очевидно, пришла в голову та же мысль, и Ина, наконец, произнесла:
- Конкретно речь идет о песне «Emotional». Петер сказал нам, что в номере есть пара танцевальных движений.
- Мы позволим тебе станцевать, - опередил Петера Ханс и предложил Ине. - Двигайся, детка, двигайся.
Певица нерешительно изобразила то, что от нее требовалось.
- И щелкай пальцами, - добавил Ханс и показал как. – Нет-нет-нет.
Он с отвращением покачал головой.
- У тебя вообще есть чувство ритма, подруга?
Потом он довольно неуверенно встал на ноги.
- Посмотрим, как ты будешь себя вести в моих руках, - его согласные вдруг окрасились в сочные шенбруннские тона. Он энергично вцепился Ине в бедра. И если бы она его не подхватила, то рухнул бы после первого же шага.
- Ну пожалуйста, - прокомментировал Ханс. – Жесткая как лыжа. Не знаю, выйдет ли у нас что-нибудь.
Петер как будто смотрел плохое кино.
- Что такое, Петер? Лицо попроще, мы репетируем! - крикнул ему Ханс. Хореография номера была готова. До сих пор не хватало только партнерши.
По сравнению с тем, что предстало перед взором Петера, курсы для начинающих танцевальной школы Elmayer были Большим театром. Если Ханс не спотыкался, то наступал на ноги Ине, если она поворачивалась налево, он уже был на пути направо, пару-тройку раз они были на грани падения. Жозефина предусмотрительно спросила, где здесь туалет.
«Ее уже можно списывать со счетов», - подумал Петер и показал дорогу.
- Я же говорил, что он немного перенапряжен, - извинился он еще раз.
- Все о‘кей, - возразила к его удивлению темнокожая певица, прежде чем исчезнуть в туалете. – Я примерно так себе его и представляла.
«Примерно так – это хорошо», - обрадовался Петер и поспешил обратно. Как оказалось, вовремя. Ханс как раз швырнул партнершу по танцам на диван. Одновременно на нее обрушился залп бранных слов. «Хорошо, что она немка, и половины не поймет, - решил Петер. – Но, пожалуй, пора завязывать. С нее хватит».
- Думаю, на сегодня достаточно, - предложил он Хансу. – Девушки еще не ели, нам стоит заглянуть в «Wiener», симпатичная забегаловка. Передохнем.
Некоторое время за столом царила тишина. Петер ждал возмущения, жутких оскорблений, обвинений. Но девушки хранили абсолютное молчание. Он сидел между ними и не знал, как ему защищать Falco. Лучше бы они истерично рыдали. Тогда можно было бы утереть их слезы платком, в «Wiener» всегда водились такие огромные салфетки. Или пусть обругают его, в этом случае он уйдет в глухую оборону. Молчание было худшей реакцией из всех.
После бокала красного вина на лице Ины, все время пребывавшей в шоке, появились краски.
- За всю мою жизнь ни один мужчина так со мной обращался, - сказала она, наконец.
- Он всегда такой? – спросила Жозефина. Она смотрела на происшедшее профессионально. Определенно, ей нужна была работа.
- Таким я его никогда не видел, - начал Петер, но она его перебила.
- Есть хоть один шанс, что он станет хоть немного адекватнее?
- Иногда у него бывает такая тенденция… Он начинает слишком много пить, ситуацию можно рассматривать как немного неопределенную.
- Немного, хм…, - сухо отреагировала Жозефина и жестко посмотрела на него. – Есть хоть один шанс? – настаивала она.
За кофе, после картофельных оладий, фирменного блюда заведения, которые не только насыщали, но и так выматывали, что не было никаких сил волноваться из-за чего-либо в этом мире, Петер уговорил обеих дам на повторную встречу с Хансом.
Пробы прошли как по маслу. Петер так все устроил, что Ханс появлялся только в заключительной части процесса. Работа музыкантов была технически дорогостоящей, безупречной и напряженной. Ина и Жозефина работали так, словно Falco никогда их не унижал.
Когда шоу уже годилось для сцены, появился Ханс. Делая вид, что не имеет к этому никакого отношения, он нашел местечко в зрительном зале. Но тут вышли поющие танцовщицы, которых он пару недель назад втоптал в землю. Чем дольше Ханс наблюдал представление, тем меньше казался в своем кресле. По окончании у Петера было ощущение, что тот предпочел бы забиться под коврик. По-настоящему смущенный, он вышел вперед и жестом подозвал Петера к себе.
- Эти двое просто фантастика, - запинаясь, пробормотал он. – Почему мне никто не сказал, как чертовски они хороши?
Петер наградил его убийственным взглядом.
- Ну, пожалуйста, - примирительно залебезил Ханс. – Как я могу все исправить?
«Все исправить» относилось к важнейшим жизненным приоритетам Ханса. Проблему с бэк-вокалистками он уладил по-венски: целованием ручек, букетами, безмерно очаровательным извинением и тем, что насмерть влюбился в Ину.
Тот факт, что певица уже замужем и к тому же ведет себя хоть и дипломатично, но неприступно, сподвиг Ханса наладить свою личную жизнь. Он сделал то, что зарекался делать после первого отъезда Стеллы: приполз за ней в Грац. Между тем, сцена пару-тройку раз повторялась. Ссора на Шоттенфельдгассе, отъезд Стеллы в Грац, явление Ханса в Граце. На обратном пути в его машине каждый раз было на два пассажира больше.
«Я верю, что пришло время стать эмоциональным», - сказал Ханс Ханнесу Россахеру в своем интервью в Голландии. Теперь для него, видимо, стало делом чести доказать это раз и навсегда. Равно как и определение: «Я - абсолютный эксцентрик».
Да и заявление: «Меня никогда не канонизируют» должно было заставить Ханнеса задуматься. Теперь он вспоминал эти высказывания, словно они принадлежали прорицательнице Кассандре. Ведь артиста снова ждали съемки клипа.
Расходы на видео Emotional были достойны внимания. В венском спортивном зале, одном из немногих подходящих по высоте сооружений, соорудили помост, на котором должны были исполнять свои па не менее ста танцоров, ангажированных с разных сцен Вены. Помост нужно было осветить так, чтобы видны были только движения теней.
На переднем плане свои причудливые танцы исполнял черный джазовый квартет «The Jazz Defectors», прибывший из самого Лондона, в то время как Falco разыгрывал свой эмоциональный номер. В общем, все было вдохновлено знаменитым телевизионным шоу Элвиса Пресли.
Cъемки, которые должны были заканчиваться не позже шести вечера из-за занятости танцоров в повседневных выступлениях, проходили чрезвычайно профессионально и дисциплинированно. Ханс был пунктуален, хорошо подготовлен и пил только минералку.
Правда, из-за костюма вышел переполох: Ханс забыл свой пиджак дома. Руди Долецаль ускорил процесс, одолжив свой. Черно-желтый дизайн был не совсем в тему, но это лучше, чем ничего. «Все равно клип будет черно-белым», - успокоили DoRo.
Теперь ничто не стояло на пути у эмоций. Кроме, разве что, крохотных капризов освещения. Единственное, что было ясно с прожекторами, так это то, что они не работали.
Бессчетное количество дублей, свидетельствующее о коварстве техники, несколько выбивало Ханса из колеи.
Особенно во время сцены, когда он иллюстрировал текст «down on my knees». За кулисами заключали пари, как долго Falco выдержит эти дубли. Он переносил пытку прямо-таки сенсационно спокойно, особенно по сравнению с выбором костюма для следующего видео.
Презентация горностаевой мантии, которую он должен был носить в клипе «Sound of Musik», чуть было не попала в топ-версию катастроф. Накануне этой даты в игру вступил Карл Поспишил. И Руди Долецаль, человек, который своего не упустит, сорвался вместе с ними. На следующий день оба, Ханс и Руди, были в темных очках. Ночной загул отразился на этот раз не только на настроении Ханса, но и на его желудке. И только мужество артиста позволило избежать горностаю желудочных проблем.
Было воскресенье, когда «Sound of Musik» готовился быть увековеченным на пленке в парадном зале Венской ратуши. Бургомистр Гельмут Цильк исполнял роль домовладельца. Ханс был точен как бухгалтер. В хорошем настроении, трезвый и чудесным образом похудевший на 10 кило, по сравнению с позавчера. Причина этого преображения стояла позади него и звалась Леонард Фольман. Ханс лаконично представил своего спутника: «Мой домашний врач».
Их знакомство состоялось пару месяцев назад в мюнхенском отеле, где доктор Фольман заботился о постояльцах. В том числе и о Хансе, с которым он возился всю ночь и продемонстрировал пару трюков, существенно облегчивших жизнь скандальной поп-звезде. Лечение, что имел на вооружении медик с легкомысленным понятием о служебной этике, было не совсем в стиле Гиппократа, и оно было чертовски дорогим. Но оно работало. Как сейчас.
Фольман лечил Ханса как бодибилдера. Он лишал его тело воды. Метод, сильно нагружающий систему кровоснабжения и сердце, но придающий пациенту вид молодого бога. Ханс выглядел так, словно никогда не знал слова «чересчур». Первые два дня съемок в своей гармонии были сравнимы с медовым месяцем.
На третий день первая сцена клипа вызвала дискуссию: дело было в кране, с помощью которого Ханс должен был вырасти из-под земли в образе короля Людвига.
Ханс обладал многими талантами, но спортивная сноровка в них не входила. Он чувствовал себя на высоте семи метров от земли как человек с акрофобией на Эйфелевой башне. К тому же, конструкция еще и прилично шаталась. Почему я всегда подписываюсь на такие мероприятия, - думал Ханс на полпути в небо. – С меня достаточно уже того, что я выступаю на сцене. Другие просто поют свои песни там-сям и неплохо зарабатывают. Вот дерьмо, меня уже поджидает Поспишил. И лыбится как свежепокрашенная деревянная лошадка. Ничего, подождешь, собачка.
«Собачка» ждала совершенно спокойно. Когда парой часов позже съемка, наконец, закончилась, он по-прежнему скалился.
- Долго тренировал такое выражение лица, какое было у тебя наверху? – поприветствовал он Ханса.
- Что ты здесь делаешь?
В некотором смысле, его потребность в Поспишиле к этому времени несколько сократилась. Не в последнюю очередь из-за долгого разговора с Билли Филановски, который, как уже часто бывало, объяснил Хансу необходимость более домашнего образа жизни. Теперь же, когда доктор Фольман избавил его от 10 кг веса, Ханс твердо решил в ближайшее время немного утихомириться. И начать он хотел с сегодняшнего дня.
- Думаю, нам пора прошвырнуться по кабакам, - предложил Поспишил.
- Тебе нужно, ты и прошвырнись, - огорошил его Ханс. – У меня другие планы.
И с этими словами покинул озадаченного проходимца.
С каждым километром в направлении Гарс-ам-Камп стресс понемногу отпускал Ханса. Прекрасные виды, - подумал он как всегда. В первый раз он побывал там, когда Билли затащил его к Вилли Дунглу, консультанту по здоровому образу жизни австрийских видных деятелей. С течением времени Ханс обрел привилегированное положение завсегдатая. Всякий раз, когда он там появлялся, для него было зарезервировано место, даже если в остальных комнатах приходилось селить по двое.
То, что он сегодня направлялся в Гарс в одиночестве, привело Ханса почти в триумфальное настроение. Для того, кто нуждался в публике как наркоман в дозе, это решение можно было считать победой. А Ханс был настроен решительно. Тридцать лет такая жизненная отметка, когда физический износ становится необратимым. Когда-то ему вкратце рассказали, что с собственным телом стоит обращаться как с кредитной картой. Какое-то время можно снимать деньги, не задумываясь, но не стоит забывать о минусе, который неизбежно надвигается, и заблаговременно вносить средства на счет. Сейчас пришло время платить.
Дунгл встретил его как близкого родственника, накормил здоровой пищей и рано уложил в кровать. Из-за чего Ханс в полночь был снова бодр и весел. Без какой-то определенной цели он принялся бродить по отелю. Полночь была для него детским временем, обычно в полночь жизнь только начиналась.
Но только не здесь. Полноценный сон входил в этом оздоровительном отеле в распорядок дня. Ханс прикинул, что с удовольствием поплавал бы. Но физическая нагрузка не относилась к вещам, любимым его организмом. Он как раз проходил мимо сауны. Дверь приоткрыли, но печь была еще теплой.
Ханс лег на самую нижнюю полку. Если бы Поспишил увидел меня сейчас, он бы никогда не подумал, что я выпускаю пар после ссоры с ним и потому сижу в сауне в одиночестве. Он бы точно решил, что я встретил девицу, о которой он не должен знать. Ты живешь в крохотном мире, приятель: ничего, кроме девочек, болтовни и немного кокса, чтобы все это припорошить.
Картина, представшая перед ним, показалась ему такой абсурдной, словно сам он никогда не жил в таком ритме. Мне нужно как-то сократить общение с ним, - подумал Ханс немного сонно. – Дурное влияние, так даже Билли считает, а уж он-то знает, что говорит, ведь с Поспишилом я познакомился через него.
Последнюю мысль Ханс сопроводил легким храпом.
* Швехат – аэропорт Вены.
Читать дальше: Глава 25. Японское турне.
|
Музыка:
