Настроение в студии братьев Болландов в голландском Недерхорсте было ниже плинтуса. С Ханса было довольно скандалов и мятежей. «Это шоубиз», - любил частенько разглагольствовать он, но и представления не имел, сколько забот принесет шумиха. Кроме того, вот уже пару недель как он стал отцом. Ханс не только создал новую жизнь, он помог ей появиться в этом мире. Это было лучше, чем шоубиз.
И сейчас ему было глубоко наплевать на дискуссию о продолжении «Jeanny» в виде «Jeanny part 2». Он встал и скрылся в крохотной студийной кухне, чтобы встретиться с Джеком. Малышка далеко, в Вене, - подумал он о своей дочери Стефании. – Так что запах перегара она не почует. На протяжении следующих нескольких часов он частенько наведывался на кухню.
Ханнес Россахер, приехавший, чтобы снять телевизионное интервью, обнаружил Ханса уже изрядно набравшимся. Когда он с командой DoRo прибыл в студию, Ханс как раз собирался в отель. Точнее даже так: они нашли руины Ханса, заблаговременно ушедшего в глубокий аут. Иногда во время налетов на кухню ему приходило в голову, что сегодня еще нужно предстать перед камерой. Но чем больше он беседовал с Джеком, тем успешнее поддавался его уговорам.
Обычно Стелла удостаивалась чести стать спутницей Ханса в этом мире янтарно-желтого цвета. И вряд ли у кого еще хватило бы нервов заботиться о пациенте. Бригитта Хендрих, сотрудница PR-отдела звукозаписывающей компании, однако, попыталась. И после поклялась, что это было в последний раз. Так с ней еще никогда не обращались.
Когда Ханс, проспавшись, снова мог стоять на ногах, то лишь смутно припоминал, что устроил очередную катастрофу. Полный раскаяния, он стащил на ресепшне гигантский букет и отправился в номер Бригитты. Полночь еще не наступила, а это значило, что он мог заключить мир, не дожидаясь утра. Кроме того, он нуждался в обществе. А Бригитта была женщиной, с которой можно поговорить.
Как только она услышала его через дверь, то тут же послала к черту. Ханс был настолько ошарашен, что не двинулся с места. Ее отповедь открыла ему глаза на всю плачевность ситуации. Он горько зарыдал, как маленький ребенок. Он полчаса просидел, скорчившись, перед дверью Бригитты. Она надела наушники, чтобы не слышать всхлипывающих извинений.
Ханс поднялся, но снова уселся на пол, облокотившись спиной о стену, и утер лицо рукавами. Я бы тоже не стал с собой разговаривать, - подумал он. – Вот что я за засранец. Он оторвал кусок оберточной бумаги от букета и громко высморкался.
Сижу здесь как идиот. На концертах дамочки хватают меня за ширинку, а тут захлопывают двери перед носом. Если бы они узнали, что Falco всего лишь крайняя плоть Хёльцеля, то вообще не захотели иметь со мной дело. Я был бы никем для них. Я же только хочу поговорить. Поговорить я хочу. С тем, кто меня, наконец-то, поймет!
Ах, это все так утомительно. Я слишком напрягаю свое окружение. Они все что-то хотят от меня, но вот сами ничего делать не обязаны. Целуют Falco ноги, лишь бы им за это платили. Все из-за денег. С тех пор, как у меня появились деньги, у меня не стало друзей. А те, что еще остались, настраивают меня против той единственной, которой я могу доверять. Моя дочь - единственная, кто принимает мня таким, какой я есть.
И всем это не нравится. Она не от меня, говорят они. Как будто никто раньше не залетал с первого раза. И якобы не похожа она на меня. А на кого должна быть похожа двухнедельная кроха? Увидите, она станет моей копией! Все до одного увидите, придурки!
Ханс так разозлился, что даже вскочил на ноги. В ярости он кинулся к лифту, намереваясь вернуться в номер. Букет остался валяться на полу.
В номере он рухнул в кресло, словно после десятикилометровой пробежки. С минуту соответствующе попыхтел, а потом успокоился. Да пошли они все, - решил он и схватился за пульт от телевизора, как вдруг раздался стук в дверь.
- Нет! – крикнул он невежливо. – Уже слишком поздно, переживай теперь за свою должность, недотепа.
Дверь открылась. В проеме стоял мужчина устрашающих размеров. Темный костюм обтягивал грудную клетку равную двум Хансовым. Его ботинки были размером с лодку. Ханс уставился на незваного гостя как на приведение.
- Да? – спросил он. – Что вы хотели?
Он где-то уже видел этого парня. Тип не реагировал. Только шарил глазами по комнате, словно искал что-то определенное. От него тянуло дымом. Вдруг он вздрогнул. Ханс тоже вздрогнул. Незнакомец гневно взглянул на окурок сигары, о который он, очевидно, и обжегся. Это была самая толстая гаванская сигара, из всех, что Ханс видел. Немного пепла упало на ковер.
- Это номер 434? – спросил колосс самым глубоким басом, из всех, что Ханс слышал.
- Нет, 432, - возразил Ханс.
- Извините, - сказал великан и исчез.
Хансу понадобилось две секунды, чтобы вскочить на ноги. Он взволнованно распахнул дверь и выглянул в длинный коридор: НИКОГО. Он озадаченно посмотрел на пол. Ни следа пепла.
Только запах сигары все еще висел в воздухе.
- Очень сожалею по поводу вчерашнего, - сказал Ханс и протянул руку Ханнесу. – Я был не на высоте.
- Мне рассказали, - ответил Россахер. – Все не так трагично, мы и так собирались задержаться. Начнем?
Пока команда DoRo настраивала оборудование, они прошли на кухню студии, где Ханс вчера так налакался.
- Поздравляю с рождением дочери, - сказал Ханнес. – Ты ее еще толком и не видел.
Дети явно не были его темой. К его удивлению, Ханс достал из бумажника фото малышки и протянул ему.
- Славная, - умилился Ханнес. – Такая маленькая.
Он так поспешно вернул снимок, как будто фото могло в любой момент описаться.
- Готово! – крикнул ассистент. – Если вы созрели…
Стартовый выстрел прозвучал как по заказу Ханнеса.
Ханс осторожно пробрался среди ламп, кабелей и съемочной группы к табурету у пианино. Ханнес задал первый вопрос.
Как вдруг Ханс подпрыгнул:
- Постойте, постойте. Стоп, друзья.
Он ищуще огляделся.
- В чем дело, Ханс? – спросил Россахер.
- Фото нет, - сказал Ханс. – Я же вполне ясно выразился.
Ассистент, которому кто-то перед съемкой сунул в руки фото с надписью «Поставьте его так, чтобы все время было в кадре», виновато передал Хансу искомое:
- Извините, я в спешке забыл.
- Забыл о моем ребенке, - пробормотал Ханс, заботливо протер снимок рукавом и поставил его перед собой на клавиши. – Вы даже не представляете, как я горжусь ею, - сказал Ханс прямо в камеру. – Я так горд.
Читать дальше: Глава 24. Emotional.
|
Музыка:
