Глава 20. Полночь, Рио-де-Жанейро.
«Ханс, где же ты?» – крикнул Ханс Мар с террасы и пошел в комнату. Его босые ноги, с налипнувшим до щиколоток песком, оставили после себя отчетливый след на прохладном кафельном полу.
«Я тут подумал…», - начал он, найдя пропавшего. Именно там, где оставил его, уходя в обед на пляж. Ханс сидел там же, когда Мар утром возвратился с покупками, когда уезжал за покупками, когда вчера вечером пошел спать, когда вчера вернулся с пляжа, когда позавчера отправился спать… Ханс почти не двигался с тех пор, как они прибыли сюда, на Виргинские острова.
- Смотри, опять,- сказал он и указал на телевизор, перед которым разбил лагерь две недели назад, но сам при этом даже не глянул на экран. Там кишели рококо-персонажи, танцующие вокруг типа в смокинге, который как раз пел «Amadeus, Amadeus».
- Ханс, я не хочу тебе указывать, как проводить собственный отпуск…
- Сегодня уже в одиннадцатый раз, - перебил Ханс своего медийного консультанта и хозяина дома. – А еще даже нет пяти часов. Моя песня! Наше видео! Вот это действительно тяжелая ротация, такого я на MTV еще не видел.
- Ты смотришь его уже 14 дней нон-стоп, - возмутился Мар. – Не хочешь хоть разок выйти на пляж, или поесть с нами, или хоть что-то за пределами дома?
- DoRo были правы насчет парика, - совершенно не в тему заявил Ханс. – Тогда три товарища сидели на кухне квартиры на Шоттенфельдгассе и замышляли мальчишескую выходку, какая наглость! А сейчас, смотри, это в ящике. Невероятно…
Мар незаметно вышел.
***
Панорама открывалась захватывающая. Двадцатью тремя этажами ниже перед наблюдателем расстилалась Копакабана, в стороне, словно гигантская кулиса, высился холм Рио-де-Жанейро. Пятимиллионный город лежал у его подножия, у ног Христа.
32-х метровая статуя переливалась всеми цветами радуги. Вокруг символа бразильской метрополии продолжали взрываться все новые фейерверки. Казалось, весь город в огне. Зрелище, за которым наблюдали четыре гостя в ресторане отеля «Meridian», было феноменальным.
- За вас, - сказал Штефан и торжественно поднял бокал с шампанским. – Хорошо, что вы здесь.
- Хорошо, что ты нас пригласил, - сказал Курт.
- Хорошо, что мы приехали - сказал Руди.
- Хорошо, что нам всем это кажется таким хорошим, - добавил Ханс.
Все - это Штефан Реммлер, певец из группы Trio Новой Немецкой волны, Курт Кресс, ас-ударник, Руди Долецаль и Ханс Хёльцель.
Эта встреча была запланирована еще месяцы назад. Совершенно неожиданно, эти четверо, независимо друг от друга, решили встретить Новый год в Южной Америке. Штефан влюбился не столько в Рио, сколько в уроженку этого города, и уже практически жил здесь. Другие наметили продолжительный зимний отпуск в этой части земного шара. И раз уж расстояние между континентами больше не было помехой, они договорились, что 31 декабря за час до полуночи соберутся на верхнем этаже отеля «Meridian». Это была одна из тех встреч, что обычно не сбываются: Новый год в Рио…
Новый год должен был наступить через 47 минут, и толпа на улицах города просто бурлила. «Фантастика, - сказал Штефан. – Новый год в мужской компании, еще и здесь, наверное, единственный раз в нашей жизни». И так как дружба между континентами крепится связями толщиною в канат, их молчание наполнилось благоговейной сентиментальностью.
Этой невидимой лентой их связала не то чтобы сильная дружба, для этого они жили слишком далеко друг от друга. Штефан и Курт в Германии, Руди и Ханс в Вене или где-то в пути. В большей степени их объединил мир, в котором эти четверо жили. Кресс был одним из самых востребованных ударников Европы, Реммлер стал всемирно известен со своим хитом «Da-da-da», который, между прочим, возглавлял бразильские чарты, Ханс для всего мира превратился в Амадея, а DoRo, благодаря сотрудничеству с Фредди Меркьюри и Queen, стали популярными клипмейкерами. И собственная успешность тоже притягивала их друг к другу. Они были на одной волне, сегодня еще раз доказавшей свою прочность. Шампанское, атмосфера и повод добавляли, как выразился Ханс, безграничного умиления. Все дружно посмотрели в окно. Трогательный момент.
«Народ, всем привет!» - громогласно вмешался в идиллию голос с явным венским выговором. Компания вздрогнула, как будто кто-то крикнул «Тревога!». И это было не так уж неверно. Перед их столом стоял Карл Поспишил, второй человек венского полусвета. Руди, Штефан и Курт ошарашено уставились на новоприбывшего. Обратив на себя внимание столь впечатляюще, он всполошил персонал, на ужасающем испанском потребовав стул.
«Друзья», - сказал Ханс, которому явно было неловко перед другими от вмешательства такой персоны, как «господин Карл». Но исправлять ситуацию было уже поздно. Чтобы продемонстрировать другим, что не стоит беспокоиться по этому поводу, Ханс встал, неохотно дал себя обнять и снова сел. Поспишил остался стоять рядом.
Но этот надзиратель квартала Красных фонарей был не из чувствительных людей, он решил сам себя причислить к почетным гостям. Энергично выхватив стул у подоспевшего официанта, он втиснулся между Хансом и Куртом. На мгновение все испугались, что он поставит стул спинкой к столу и сядет на него верхом. Но он только схватил без спроса бокал шампанского Курта и, держа его словно трофей, приветливо сказал: «А видок отсюда на миллион».
Шутка, предназначенная сломать лед, возымела прямо противоположное действие. Такая домашняя, незадолго до этого, атмосфера за столом полностью исчезла. Боже мой, - подумал Ханс. – У меня же столько друзей. В борделе он так не бросается в глаза. Почему же я вызвал его сюда? Чтобы он отвлек меня от черных мыслей, от моего страха перед всеми и каждым? Чтобы мне не было одиноко? С ним мне еще более одиноко, чем, если бы ресторан был совсем пуст.
- Он прибыл прямо из аэропорта, - объяснил Ханс, будто это извиняло неотесанные манеры. – Я подумал, нам лучше всего будет встретиться здесь.
Остальные вежливо кивнули. Реммлер, чувствовавший себя здесь хозяином, предложил позднему гостю шампанского, в надежде, что это немного оживит беседу.
- Я две недели был с Маром на Карибах, - продолжил Ханс, не найдя темы лучше, чтобы придать разговору новое направление.
- По тебе не скажешь, - удивился Курт. Но заметив, что это не было воспринято как комплимент, поспешно добавил: Я имею в виду, ты не очень-то загорел.
- А вот мои красотки на солнце не выгорают, - вставил Поспишил и громко заржал. Реммлер вздрогнул. Он недавно обручился со своей бразильянкой.
- Я немного посмотрел телевизор, - сообщил Ханс и повернулся к Руди. – MTV, приятель. И я хочу тебе сказать, они крутят наш клип снова и снова.
«Что случилось с его «р»?» - подумал Курт, он понятия не имел о безграничном почитании Хансом Оскара Вернера.
- Я уже слышал, - ответил Руди, которому Мар рассказал по телефону, как Ханс провел свой отпуск. Ханс поднял стакан:
- За DoRo! За сногсшибательно классный клип «Amadeus»!
- Прежде всего, за парик, - Долецаль не мог того допустить, чтобы Ханс с улыбкой приписал все лавры ему.
- Клевые патлы – это реально важно, - вмешался Поспишил и, чтобы продемонстрировать наглядно, вырвал пару прядей из собственной скромной шевелюры и добавил: А ты выглядел как гомик, Ханс.
И снова заржал.
«Уберите это, пожалуйста, из-за стола», - безмолвно воззвал к персоналу Руди. Курт показал официанту, что пора хотя бы поменять бутылку. Между тем, было уже полдвенадцатого, фейерверк над городом превратился в разноцветный пожар. 23-мя этажами ниже тысячи людей в танце двигались навстречу Новому году.
- Почти как на карнавале, - сказал Курт.
- Фигня, по сравнению с весельем у нас, - небрежно бросил Поспишил, убив на корню начало цивилизованной беседы. Ханс пнул его ногой, чтобы помешать объяснить, кого именно он имел в виду под «нами». «Ты чего?» - удивился Поспишил, но рот, тем не менее, закрыл.
Вместо этого, он извлек сигарету из шикарного портсигара, достал из внутреннего кармана пиджака стодолларовую купюру и свернул ее трубочкой. Руди бросил нервный взгляд на Ханса. Ханс прикрыл глаза и покачал головой. «Не хватало еще, чтобы он здесь насыпал дорожку кокса», - подумал Руди, он считал Поспишила способным на все.
К всеобщему удивлению, венский проходимец поджог купюру зажигалкой и прикурил от нее сигарету. Горящую банкноту он небрежно бросил в пепельницу, причем, обжег пальцы, испуганно отдернул руку и опрокинул свой бокал. Содержимое пролилось на пиджак Руди.
- Как дела у Евы? - спросил Штефан. Пятно на разноцветном предмете одежды, очевидно, напомнило ему о спутнице жизни Руди, Еве Таухен. Половина гардероба Руди была родом из мастерской художницы. С одной стороны, роспись по шелку на его пиджаках была фирменным знаком, с другой, поводом для шуток. Гитарист Queen Роджер Тейлор однажды пытался убедить Долецаля отказаться от этих одеяний в местах, обитаемых людьми.
- Спасибо, прекрасно, - отбил Руди, вытираясь салфеткой. И добавил, бросив косой взгляд на Поспишила. – Не в последнюю очередь потому, что ей не приходится при этом присутствовать.
- Я бы с радостью познакомил ее с Илианой, - предложил Штефан. – Я думаю, они нашли бы общий язык. Между прочим, она просила, пригласить всех вас на обед. Как у вас со временем?
Он вопросительно огляделся.
- Мы завтра уезжаем, - объяснил Поспишил, как будто приглашение имело к нему какое-то отношение. – У нас Хансом ранди с Альфредо в Парагвае.
Шесть глаз непонимающе вылупились.
- Ранди? – повторил Курт недоуменно.
- Рандеву, - перевел Ханс. – Мы вроде как приглашены президентом Стресснером*.
- Стресснером, этим… - выкрикнул Штефан растерянно, но не договорил из уважения к Хансу, что именно он, и не только он, думает об этом засранце-нацисте. Волнение, распространившееся по ресторану, положило конец теме.
- Уже скоро, - сказал Курт и посмотрел на часы: без двух минут двенадцать. – Нужно выпить за хороший Новый год, а потом будем веселиться.
- С Новым годом! – закричали вокруг на разных языках. А вокруг отеля «Meridian» с неба начали падать звезды.
* Альфредо Стресснер (1912 – 2006) – президент-диктатор Парагвая 1954 – 1989гг.
Читать дальше: Глава 21. Конференция нацистов.
|
|
Категория: Переводы статей | Добавил (перевёл): Tanita (2012-Дек-27) |
Просмотров: 1609
|
Комментарии:
Всего комментариев: 0
|
|
|
|
|
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ] |
Музыка:
