Глава 17. Я ненавижу себя.
Его голова была размером с воздушный шар. Он еле-еле приоткрыл глаза на миллиметр. Ему казалось, что он увидел сверкающие искры газового резака, который четвертовал его мозг. За ночь во рту образовался слой омерзительной плесени с палец толщиной. Нос не чувствовал запахов, слизистая оболочка вверху у переносицы резко горела. Своих конечностей он больше не чувствовал.
Он застонал. С таким звуком мог бы обрушиться соседний дом. После попытки повернуться, он уверился, что кто-то приклеил его суперклеем к простыне. Ханс судорожно попытался укрыться в развалинах того, что еще вчера было его телом.
О, боже, - подумал он, потому как не осмеливался больше издавать даже самых тихих звуков. Пару минут он пребывал между чистилищем и адом. Затем снова вступил в борьбу с резаком. Где-то вне его пульсирующего черепа сломанный проигрыватель мучил регги. Когда Ханс, наконец, смог сесть прямо на кровати, начали звонить церковные колокола. Когда-то он видел фильм, в котором человека закрыли на колокольне, в то время как начал бить самый большой колокол, и тот тип уже никогда не стал прежним. Ханс зажал уши ладонями. Бесполезно. Лучше бы я умер прежде, чем проснулся, - решил он.
Наконец, он опустил ноги на пол. Проигрыватель принялся за песню Битлз, когда Ханс подтащил свою задницу к краю кровати. Там он провел следующую четверть часа. Воды, - молил он со страстностью путника в пустыне. Как в замедленной съемке он потащился на кухню. Когда, спустя три года, он прибыл на место, то приник к ручке холодильника в позе кающегося грешника в исповедальне. Холодильник милосердно распахнулся. Ханс достал полупустую бутылку минералки. Двумя руками он прижал ее к губам и сделал гигантский глоток.
И с отвращением сплюнул водку на пол кухни. «Какой придурок налил это пойло в бутылку с Рёмерквелле*?! - взвился он. – Кто это сделал, полный идиот? – кричал он в пустой комнате. – Смерти моей хотите, засранцы?»
Его вспышку заглушили Rolling Stones, охотно спевшие бы «Angie», но не нашедшие сочувствия у испорченного проигрывателя. «Да выключи ты уже этот обезьяний визг, я сейчас с ума сойду!» – закричал Ханс.
Его уровень агрессивности мог бы взорвать атомную бомбу. Слепой от ярости, Ханс, шатаясь, подошел к столу и смел с него пару стаканов, оставшихся там со вчерашнего пиршества. Осколки разлетелись по полу. Ханс уставился на них как на украденные алмазы, оказавшиеся дешевкой.
Состояние Ханса внушало опасения. Завершение альбома «Falco 3» далось ему сложнее даже, чем «Junge Römer». Уже тогда он сильно раздражался по поводу своей сочинительской блокады, сейчас же он словно стоял перед железным занавесом. Он здесь, песни где-то по ту сторону. И чем больше на него давили, тем более резкой и грубой становилась его реакция. Он поругался с каждым в студии, от Болландов до музыкантов. Чем больше он пил, тем больше ругался, тем больше стыдился, чем больше стыдился, тем больше пил. Путь к безумию становился все отчетливее. В порочном круге не было лазеек.
Хорст Борк, ушедший между тем из Teldec и повышенный до штатного менеджера Falco, был занят по горло, снова и снова усмиряя страсти. Что основательно осложняло выполнение его прямых обязанностей: войну на всех фронтах при заключении новых сделок, например, уход от американской звукозаписывающей компании A&M, Alpert&Moss, к Сеймуру Штайну под крылышко Warner Brothers.
Ханс все смотрел на осколки стаканов, сброшенных со стола. Фазу жалости к самому себе, что всегда была превыше всего, он прошлой ночью законсервировал алкоголем. Теперь же верх брал гнев. Его перегрузка требовала разрядки.
Ханс бросился в прихожую, словно там его ждала армия. Исполненный агрессии, он швырял свои золотые и платиновые награды, с гордостью развешенные на стенах узкого коридора, презирая самого себя. А там было немало трофеев. Хотя он работал всего лишь над третьим альбомом, прихожая походила на маленький музей. Ханс заслужил свои лавры не только как исполнитель, он претендовал на круглые застекленные символы своего успеха еще и как автор, как музыкант и даже как кто-то вроде режиссера звукозаписи. С этой целью он создал совершенно новую марку в этой области: «directed by Falco».
Сейчас он смотрел на золотые пластинки на темно-розовых стенах как на смертельных врагов. Тяжело дыша, он переходил от одной к другой. Если бы сейчас на него взглянул психолог, то навел бы порядок десятком таблеток валиума. Психолог, который знал бы его, лучше приберег бы ходовой препарат. Валиум для Ханса был также привычен, как и Джек Дениэлс. Вопрос в том, помогло бы сейчас хоть какое-нибудь успокоительное. Ханс дошел до точки, когда его можно было только избить до бессознательности.
Добравшись до золотого сингла из Америки «Rock me Amadeus», он испустил крик, который поднял бы мертвого. Потом он ударил. Кулаком в застекленное признание. И в следующее. И еще в одно. Костяшки его пальцев кровоточили, осколки долетали до входной двери. И еще это здесь. Рама с грохотом упала со стены, получив пинок вдогонку. Все понятно, господин комиссар?
Ханс, обессилев, рухнул на пол. Среди моря острых осколков. Он разбил свою карьеру на крошечные звонкие куски. Вокруг звучали последние строки «Amadeus», которого насиловал разбитый проигрыватель. Но Ханс больше ничего не слышал.
* Рёмерквелле - торговая марка минеральной воды, принадлежит фирме "Рёмерквелле Гез.м.б.Х.".
Читать дальше: Глава 18. Грац и последствия.
|
|
Категория: Переводы статей | Добавил (перевёл): Tanita (2012-Ноя-30) |
Просмотров: 1543
|
Комментарии:
Всего комментариев: 0
|
|
|
|
|
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ] |
Музыка:
