Предисловие  

1989 

1990 

1991 

1992 

Вскоре после отъезда Ханса в доминиканский Пуэрто-Плата стало ясно: хотя погода здесь лучше, чем в Австрии, проблемы все те же. «Чем ты занимаешься все время при такой жаре в своей ссылке?» - спрашивал я часто Ханса. На мой взгляд, он не переехал и не эмигрировал, его курорт казался мне добровольной ссылкой. В Вену летали удобные чартеры, и дом в Доминиканской Республики был для Ханса своего рода Гарс-ам-Кампом с улучшенной погодой.

Он старался писать тексты и работать над музыкой, стоящие перед ним задачи не изменились, изменились географические координаты. Теперь те, у кого были к нему вопросы, не приходили на Шоттенфельдгассе или в Гарс, они прилетали самолетами Lauda Air в Пуэрто-Плата, и местные телефонные разговоры сменились международными. Однако в австрийской прессе стало выпадать меньше «осадков», расстояние работало.

Мы все меньше говорили по телефону, сказывалась разница во времени. Встречались мы на самом деле случайно, кажется, это было в Мюнхене и Вене, на торжествах у старых друзей, и оба раза Ханс будто бы был в бегах. На первый взгляд он производил благоприятное впечатление, но, зная его ближе, нельзя было не заметить, что его состояние колебалось между подавленностью и агрессией. Его заявления были такими же, как и в венские времена: «С австрийскими СМИ у меня война», «Я нонконформист в обществе приспособленцев», и, наконец, «Я больше ничего не умею, кроме как выпускать пластинки, хорошие или плохие».

И снова, как когда-то на Шоттенфельгассе, Ханс постарался организовать в своей ссылке на вилле  маленькую демостудию. Однако результаты работы там опять не были впечатляющими. Ему удавалось мало, прорыва не получалось. Поэтому Джордж Глуэк пытался найти сторонних композиторов и авторов текстом, которые бы поставили материал на ноги: песни, записанные Хансом с его венским коллективом, всем казались слишком «легкими».

В одном все сошлись: следующая пластинка должна называться «Эгоисты». В последующие месяцы Ханс записал композиции Krise, Egoist и Out of the Dark. Он был не особенно счастлив по их поводу. «На мой взгляд, там маловато Фалько», - пояснил он мне по телефону. Последняя пластинка Фалько вышла более пяти лет назад, я прекрасно понимаю, почему звукозаписывающая компания начала закручивать гайки и перестала демонстрировать понимание по отношению к артисту. Ханс же сам не желал это осознать, он продолжал усердно писать книгу «Как разрушить свою карьеру».

Вскоре после отъезда на остров Ханс познакомился с канадской фотомоделью Каролиной Перрон. Это была любовь с первого взгляда, Ханс впервые за долгое время серьезно влюбился. «Женщина, на которой стоит жениться», - говорил он мне еще летом 1996 года, озвучивая грядущий сценарий: «В феврале 1997-го мне исполнится 40, мы отпразднуем как следует и объявим о нашей свадьбе, потом я выпущу новый альбом и мы поженимся». Ханс не утратил способности верить в счастье, он был воодушевлен и верил во все то, что говорил.

Он нашел женщину, с которой хотел бы прожить остаток дней, рассказывал он мне с гордостью. Новая любовь заботилась о том, чтобы он снова обрел почву под ногами. Они познакомились в Доминикане, где Каролина участвовала в съемках. Ей было 22, она была красива как картинка, индианка из Северной Канады. Он рассказал ей, что его зовут Ханс и он пишет тексты для песен, остальное он оставил при себе. Счастливый, он рассказывал: «Она любит меня, не зная, кто я на самом деле, наконец мы на одном уровне: она успешна в бизнесе и востребованная фотомодель».

Наконец, когда они через несколько недель вместе приехали в Вену, Каролина удивилась тому, что многие хотят его сфотографировать и получить автограф. Ханс был вынужден пояснить: «Я рассказал тебе не всю правду, здесь я достаточно известен. Я расскажу тебе все, когда мы будем в Гарс-ам-Кампе». В своем живописном доме Ханс открыл ей, что он поп-звезда Фалько и занимал первое место в американских и канадских хит-парадах с песней Rock Me Amadeus. Ханса удивило и рассмешило, что Каролина не знала его музыки, для нее он не был суперзвездой.

26 апреля 1996 года, в день рождения Каролины, они объявили о помолвке, и с тех пор не расставались. Она сопровождала его в промотуре для Mutter, der Mann mit dem Koks ist da, а также на Viva и шоу Харальда Шмидта. Каролина всегда была рядом с ним.

В Вене и Гарсе Ханс продолжал работать над своими песнями, и Каролина, очень одаренная в музыкальном плане, играла то на ударных, то на пианино, то пела с ним дуэтом. Даже очень недоверчивая по отношению к подругам своего сына Мария Хёльцель впустила новую любовь Ханса в свое сердце: она смирилась с тем, что Ханс без ума от Каролины, и объявила: «Это правильная для тебя женщина». Вопреки тому, что у матери и сына обычно был противоположный взгляд на прекрасный пол, Мария и Ханс наконец сошлись во мнении.

Мама одобрила будущую свекровь и поделилась с ней секретами венского шницеля и яблочного штруделя. Ханс под влиянием Каролины увлекся культурой индейцев. Неожиданно в Вене и Гарсе появились индейские «ловцы снов», перья и дудки, а сам Ханс стал носить кожаные куртки с бахромой и подходящие сапоги. Ханс с Каролиной рассказывали мне, что в текст Naked он включил два слова - mon amour — потому что именно так он всегда обращался к будущей жене.

Ханс притормозил с алкоголем и наркотиками: новая любовь быстро объяснила ему, что она к подобному не особенно толерантна. Дисциплинированная Каролина была в этом прямой противоположностью Хансу: алкоголь она употребляла только в мизерных количествах. Несмотря на все это Ханс был счастлив, как никогда в последние годы. Он заявил мне: «Я должен покончить с этим свинским пьянством». Но не только с ним: наркотики всех видов были весьма доступны на острове, и Ханс не стал противоречить мне, он бы как следует перепробовал весь ассортимент.

Прошли месяцы, и Ханс снова вернулся к своим эксцессам, что постоянно вызывало ссоры. Наконец Каролина собрала вещи и улетела в Монреаль. Когда сломленный Ханс рассказал мне об этом по телефону, я не смог сдержаться: «Ты ничему не научился, ты все такой же засранец».

В прежние времена, при частых ссорах с Изабеллой, он садился за руль и ехал в Грац, чтобы вернуть ее, теперь же он сел в самолет и полетел в Монреаль молить о прощении. Там он познакомился с семьей Каролины и даже слетал с ней в канадское высокогорье, где жил ее отец, по-прежнему занимаясь охотой. Ханс пообещал исправиться и уговорил Каролину вернуться с ним в Доминикану, однако за пару недель до большого праздника в феврале 1997 года и это счастье разрушилось.

«Я не могу жить с ним, и я не хочу стать богатой вдовой», - сказала Каролина, комментируя свой уход. Ханс кратко огрызнулся: «Я не из тех, кто становится таким, каким его хотели бы видеть другие, но я и сам себя ненавижу, когда я пьян». Иными словами: «Мне не получилось сделать достаточно для того, чтобы достроить эти отношения».

Несмотря на это Ханс отпраздновал свой сороковой день рождения с размахом, в качестве декорации и чтобы не быть одному он привлек местную красотку. Из Вены прибыли его мама и несколько друзей вместе с Ники Лаудой, Отто Ретцером и командой сериала «Клиника под пальмами», который как раз снимался на острове. Все было круто, Ханс отыграл свои новые песни и расслабленно праздновал до самого утра.

В остаток года больше не было особых поводов для празднования. Выпуск пластинки все откладывался, дамы рядом с ним сменяли друг друга, мне казалось, что у Ханса больше нет плана и целей. Единственной задачей, которую он поставил перед собой, было закончить пластинку, которую от него так давно ждали. Последний альбом он выпустил пять лет назад, в нашем бизнесе это целая вечность, и с каждым последующим днем все сложнее вернуться к тому, на чем когда-то остановился.

Нередко бывает и так, что и успешные занятия хочется бросить, потому что нет желания, настроения делать, ставить на ноги что-то новое. Ханс же более пяти лет, начав после выпуска Nachtflug, работал над своей новой пластинкой и регулярно брал новый разбег. Теперь же наконец в общих чертах все было готово. Ханс как раз прилетел в Вену, чтобы отметить Рождество с мамой и несколькими друзьями. Мы обменялись обязательными пожеланиями, и на этот раз это заняло больше времени, так как Ханс не был удовлетворен своей пластинкой.

«Я могу делать, что хочу, а в Кёльне, в EMI, все слышат иначе», - жаловался он.

«Так всегда со звукозаписывающими компаниями, ты сталкиваешься с этим годами», - попытался я объяснить.

«Но постепенно это стало меня действительно нервировать. Мы почти готовы, но теперь все вокруг ворчат, и постепенно мне самому перестало нравиться то, что вышло».

«Сейчас важнее всего, что ты наконец выпустишь что-то новое, пусть лучше будет пара по мелочи хороших вещей. Я бы не испытывал больше их терпения».

Ханс не хотел больше обсуждать эту тему. Он рассказал, что в новогоднюю ночь у него запланировано выступление в развлекательном центре Excalibur City. После этого он хотел вернуться в свою ссылку.

«Ну что ж, удачного полета», - пожелал я.

«До скорого, пока, увидимся», - таковы были его последние слова, адресованные мне. Это была наша последняя беседа с Хансом — итог нашей 16-летней дружбы.